Глава VI. Заговор кёзкоманов
- Манаса и его сорок чоро не только мы, но и вообще никто из простых смертных в открытом бою убить не может, - говорили, совещаясь между собой, заговорщики. - Нужно в бузу и арак, которые они пьют, подмешать отравы и потом убить их, когда они охмелеют.
Задумав это, они спешно начали готовить пир к приезду Манаса и его батыров: разбили триста юрт, подобрали триста молоденьких жеребцов на заклание, перегоняли кумыс в арак, готовили бузу. Кёкчёкёз собрал своих братьев и сказал им:
- Когда мы убьем Манаса, кто какую из его жен выберет себе? Давайте договоримся заранее, чтобы потом не было между нами раздоров.
Братья заранее поделили между собой жен Манаса. Не обошлось без споров. Кёкчёкёз выбрал себе Каныкей.
После этого Кёкчёкёз послал в стан Манаса гонца с приглашением приехать на пир.
Манас прибыл в аил Кёзкоманов, и сорок чоро с ним. С радостью приветствовал он своего дядю и завел с ним разговор о житье-бытье. Ночевал он в эту ночь в особо приготовленной для него юрте. А наутро к нему пришел сам Кёкчёкёз и пригласил его отведать их угощения.
Манас с сорока чоро, сев верхом на коней, приехал к Кёкчёкёзу. Только Серек и Сыргак не поехали с ними, так как отправились в горы охотиться.
Мендибай заранее предупредил чоро Бозуула, чтобы он ничего не ел и не пил, сказав, что все отравлено.
Узнав, что угощение для батыров отравлено, Кёзкоман обратился к своим детям и внукам, и сказал:
- Разве Манас сделал вам хоть капельку зла? А вы хотите отплатить ему злом за добро, вот вы какие! Меня на старости лет, неблагодарные, вы опозорите. Нет, уж лучше я пойду и предупрежу Манаса.
С этими словами старик поплелся в стан Манаса. Но сын его Чагалдай не пустил отца к Манасу и, обманув его разными выдумками, вернул обратно.
У Алмамбета в душу вкралось подозрение, что Кёкчёкёз замыслил что-то недоброе. Но он решил пока молчать, чтобы не портить Манасу хорошего расположения духа. Потом же, обманутый и восхищенный пышными приготовлениями Кёкчёкёза, он и вовсе забыл о своих подозрениях.
Приехав на пир, гости оставили все свое вооружение и доспехи у аила, решив, что родичи не могут им причинить никакого зла. С утра до полудня длилось веселье, много бузы и арака выпили отважные воины, так что затмились их светлые головы и помутились их глаза.
Бозуул тоже притворился пьяным, хотя вовсе не пил, и выйдя наружу, сел среди конского табуна, чтобы наблюдать. Кёкчёкёз между тем, совещаясь с братьями, говорил:
- Сколько сил могло у Манаса остаться? Если он еще способен сопротивляться, то его пока не нужно трогать; если же силы его оставили, то - пора.
Сказав так, он вынул меч из ножен и вместе с братьями вошел в юрту Манаса. Джигиты аила, переговариваясь, что сейчас Манас будет убит и начнется дележ коней, ходили в то время близ табуна. Бозуул, чоро Манаса, подслушал их разговор о том, что все сорок чоро свалились опьяненные и остался один Манас, но у него голова закружилась и он еле-еле удержался, чтобы не упасть.